Дэвид Герролд - Дело человека [Дело для настоящих мужчин]
— Нет, — сказал Дюк.
Ларри лениво поспорил, потом замолчал. Дюк не ответил. Я вообще их не видел. Были только я и стена.
— Джим?
— Да, Дюк.
— Не хочешь сменить позицию?
— Нет, здесь прекрасно.
— Ты уверен?
— Уверен.
— Ладно.
Стена не менялась. Что-то маленькое и громкое жужжало возле меня. Овод? Он летал слишком быстро, чтобы разглядеть. Я отмахнулся рукой в перчатке.
— Баррелл? Время?
— Двадцать минут, тридцать секунд.
— Спасибо.
Я чувствовал, что потею. Внутри защитного боевого костюма становилось влажно. Мне хотелось, чтобы проклятый четвертый червь был бы достаточно быстр и уже вылез. — Давай, червяк! Я устрою тебе милый холодный душ! Прекрасная вещь на жарком солнце после полудня!
Тишина.
Что-то шуршало.
Во мне росла дремота. Я встряхнулся, чтобы пробудиться, переступил с ноги на ногу, чуть-чуть попрыгал.
Я нажал на спуск, просто чуть тронул, и выпустил холодное облако замерзшего пара. В летний воздух ворвался мороз, холод болью отозвался в глазах. Капли воды замерзли и запятнали землю. Я немного проснулся.
Мы уже около месяца замораживали червей. Пока это была новая техника. Мне она не нравилась. Она была опаснее. И нужен был человек с факелом на подхвате, на всякий случай.
Но у Денвера была идея, что если мы сможем заморозить хторра, то сможем изучить их внутреннее строение, поэтому мы замораживали их и посылали в лабораторию фото-изотомографии в Сан Хосе. Я как-то наблюдал процесс. Впечатляюще.
Брали замороженного хторра, помещали его в большую раму и ставили камеру на одном конце. Потом с него начинали делать тонкие срезы, делая фото после каждого среза. И все это на целом черве. Фотографии посылались в компьютер.
Компьютер возвращал трехмерную карту внутренней структуры тела хторра. Используя джойстик и экран, можно было перемещаться внутри карты и изучать выбранный орган и его связи с другими. Мы все еще не понимали половины того, что видели, но по крайней мере теперь у нас было на что посмотреть.
Процесс был успешно завершен с четырьмя гастропедами разных размеров. Мы не понимали, почему, но казалось, что они принадлежали четырем различным видам. Денвер хотел продолжать замораживать и картировать червей, пока противоречия не будут устранены.
— Дюк, — сказал я.
— Да?
— Как думаешь, почему четвертый хторр всегда так долго ждет перед атакой?
— Ждет, чтобы я разозлился.
— Да. Что ж, тем не менее спасибо.
— Не стоит благодарности, сынок. Если бы ты не задавал вопросы, как бы ты научился чему-нибудь?
Стена передо мной начала вспучиваться.
Я бесцеремонно изучал ее. Странно. Никогда не видел, чтобы стены так делали.
Она вспучилась еще немного. Да, купол определенно терял форму. Я поднял раструб и нацелил его прямо в центр вздутия.
— Дюк, кажется что-то есть. Баррелл, внимание. Я покажу тебе, как это делается.
Купол начал зловеще трещать. Внезапно трещина прошла от земли кверху, вбок и снова вниз, потом очерченный кусок начал вываливаться наружу…
— ХТОРРРР! ХТОРРРР! — Этот червь был самым громадным. У их роста вообще нет пределов? Или этот был взрослой формой?
Он скользил на меня, как товарный поезд. Я нажал на спуск, завопил и выпустил облако ледяного пара и смертельную струю замерзшего жидкого азота. Пар заволок все, накрыв хторра. На мгновение тот исчез в облаке, а когда вынырнул, его шкура сверкала льдом и инеем.
— Придержите факелы!, — заорал я, а он продолжал наступать! Потом в одно ужасное мгновение хторр вздыбился вверх, вверх и вверх! Червь был гигантом тонны в три! Он башней навис надо мной, потрескивая, обвитый сияющим льдом и серебристо-сверкающим паром! И в это мгновение борьбы со смертельным холодом, я уверен, это было последнее мгновение, сверкающий адский зверь чуть было не повалился на меня! Его замерзшая ярость была бы его последней местью! Но вместо этого он застыл на подъеме и начал заваливаться набок, больше, больше, больше, пока наконец не опрокинулся и не упал, треща, на землю горой рушащегося, разбивающегося льда.
В мозгу и глазах я ощущал запах холода, словно кинжал. Боль была исключительной! Хторр лежал на земле упавшей трубой. Шкура сверкала инеем на солнце, лед исполосовал бока пятнами, струями и кристаллами. Что-то внутри животного мягко взорвалось с глухим «бумм» — и, словно в ответ, одна из рук тихо отломилась и со стуком упала на землю.
Сколько еще?
Я отвернулся от сверкающей туши и посмотрел на горы, вздымающиеся к северу и западу. Сколько их еще там? Этот был двадцатым, которого я убил. Но я не чувствовал радости — только опустошение. Работа была такой долгой!
Шум чопперов вернул меня к действительности. Первый из них уже перевалил через холм. Они несли остаток моей научной группы и наше оборудование.
Отряд безопасности проследовал за Робом внутрь хижины. Никому не позволено входить, пока они не обыщут каждую комнату и туннель. Что ж, хорошо. Я насмотрелся на хижины червей. Они стали казаться мне одинаковыми.
На мгновение я почувствовал усталость. Я не ощущал своего обычного возбуждения. Даже не был удовлетворен.
— Джим? — Это Дюк, вечный голос в моих ушах, в голове.
— Все прекрасно, — отозвался я.
— Хорошо. Не хочешь ли проверить корраль?
— Ладно. — Я поставил заморозку на предохранитель и пошел вокруг купола. Не имело значения, как я себя чувствовал. Это к делу не относилось — надо было работать. Я увидел корраль и вспомнил маленькую девочку в изорванном коричневом платье…
… и внезапно ощущение усталости прошло. И я понял, почему я здесь. Потому что другого места, где мне надо быть, нет. Мне надо делать именно это! Это — лучшее. Работа была сделана, и день внезапно стал чудесным! Я направился к месту посадки. подобрать остаток своей группы.
Но одна мысль оставалась…
Должен быть лучший способ!
Note1
ящерица